Бабай писал(а):
Чото не работает ссылка.
Привожу целиком.
ТРЕНЕР ХОККЕЙНОЙ СБОРНОЙ РОССИИ РАССКАЗАЛ PROСПОРТ О ТОМ, ПОЧЕМУ ТИХОНОВ, МИХАЙЛОВ, БЫКОВ И ФЕТИСОВ ОБЯЗАНЫ ЕМУ СВОИМИ ПОБЕДАМИ
По тонкой красной линии, протянувшейся через 15 лет от победы нашей сборной на чемпионате мира в Германии до фантастического финала в Квебеке, прошел, как принято считать, один Вячеслав Бы ков. В 1993м, в сборной Михайлова, он капитанил. В 2008м главным тренером принимал поздравления от всей страны, очумевший от счастья после решающего броска Ильи Ковальчука в овертайме игры с канадцами. Но есть и другой человек, хорошо знающий эти победы. Игорь Захаркин – тренер, действительно умеющий вы игрывать матчи за письменным столом, – входил в командный штаб и Михайлова в 1993м, и Быкова в 2008м. Правда, стол, как мы выяснили, оказался шведским.
На чемпионате мира в Канаде Игорь Захаркин очень быстро обрастал журналистами. Хотя бы потому, что всегда готов был готов ответить на любые, пусть даже самые глупые или чересчур эмоциональные вопросы.
– Зачем вы ставите Илью Ковальчука на финальную игру? У него 50 минут штрафа и ноль голов, – вздрагивали репортеры.
– Послушайте, я вам все объясню. Когда Илья Ковальчук выходит на лед, у первого звена повышается игровой интеллект, – Захаркина была не пронять. – Кроме того, усиливается второе звено, состав первой тройки можно варьировать, а еще Илья нужен нам при игре в большинстве. Когда нужно, он даже принимался рисовать схемы, объясняя тактические задумки тренерского штаба сборной России и то, как они будут работать на площадке. Но вернувшись в Москву, Захаркин обнаружил, что у страны один герой – Вячеслав Быков. И он даже не пошел на торжественный прием к президенту России. «Опять началось: триумф Быкова, а о других забывают», – спокойно говорит он. Никакой обиды в его голосе я не слышу. Он объясняет, что уже проходил это. И в 1993-м. И на Олимпиаде в Калгари, когда помогал Виктору Васильевичу Тихонову.
- Для большинства российских болельщиков вы – человек ниоткуда. Вдруг появились в нашем хоккее.
– Вдруг? Я же в первый раз работал со сборной СССР в 1979 году. Тогда еще в ней были Михайлов, Петров, Харламов.
– И где вы учились, чтобы попасть в такую компанию?
– С отличием закончил Московский государ- ственный центральный институт физической культуры. Затем поступил в аспирантуру при ВНИИФК и защитил кандидатскую диссертацию. Тогда же стал работать с командами высшей лиги. Первым моим клубом были «Крылья Советов». Был эксперимент в московском «Спартаке». Потом поступило предложение из ЦСКА от Виктора Тихонова, но Борис Михай- лов принял ленинградский СКА, у него там не все получалось, и он позвал меня.
– Сумели тогда что-нибудь выиграть?
– Бронзовые медали чемпионата СССР. Потом Михайлов уехал из СКА, я работал с другими специалистами. А в 1986 году мне позвонил Виктор Тихонов и сказал, что пора возвра- щаться домой. Работал в ЦСКА тренером по научно-методическому обеспечению. В этот период помогал сборной на Олимпийских играх в Калгари. Но потом почувствовал, что в клубе возможности творческого роста огра- ниченны. И перешел в Академию по физиче- ской культуре, возглавил кафедру, где как раз и защитил диссертацию.
– На какую тему?
– Нейрогумолярная регуляция поведения человека в экстремальных условиях на приме- рах хоккея. Все на стыке психологии, физиологии и спортивной педагогики. Там был ска- зано, как хоккеист должен готовиться к матчу, как игрок реагирует на сложные ситуации.
– И как вы от диссертации про сложные ситуации перешли в штаб национальной команды?
– К этому моменту я работал уже в Федерации хоккея России. И после чемпионата мира 1992 года, проигранного нашей сборной, стало ясно, что необходимы перемены. Мы снова встретились с Борисом Михайловым. Он возлавил команду, а я ему помогал.
– Честное слово, ни разу не слышал, чтобы вы работали с той сборной. Но прекрасно помню, что главным был именно Борис Михайлов.
– Обычная ситуация. После победы на чемпионате мира началось испытание медными трубами. Полностью был забыт весь тренерский штаб команды, но зато выпячена роль одного человека. Было очень неприятно. И когда поступило предложение из Швеции, я уехал.
– С Михайловым, получается, вы поссорились.
– Не то чтобы поссорились. Я пришел к нему, объяснил свою позицию. Ведь раньше он всегда говорил, что мы с ним одна команда. Но я понимаю под этим выражением честные и равноправные отношения, чтобы учитывались интересы не только одной стороны. На тот момент я не чувствовал, что мои интересы как- то учитываются.
– После этого вы уехали в Швецию?
– Да. Посовещался с семьей и принял решение ехать. Там работал с несколькими командами. Познакомился с такими людьми, как Томми Сандлин. Вот, кстати, пример, характери- зующий западную ментальность. Работая с Сандлином в «Брюнесе», я предложил ему план на игру против «Фэрьестада». И мы победили в той встрече. На следующий день все центральные газеты Швеции перепечатали слова Сандлина, что они победили благодаря советам русского тренера Игоря Захаркина. Я впервые увидел, что тренер не боится признаваться в том, что ему помогали другие специалисты. Вообще, шведский период был для меня очень хорошим. Через мои руки прошло много шведских звезд.
– И вы даже стали гражданином Швеции?
– Да. Но российский паспорт у меня тоже есть. Шведы мне, кстати, говорят, что могут защи- тить меня в любой стране, кроме России.
– Расскажу про вас главный слух. Говорят, что вы в 1993 году были тем человеком из КГБ, который сопровождал команду.
– Правда? Не знал.
– Почему же тогда Михайлов ничего не говорил про вас, а сейчас Вячеслав Быков охотно делится славой?
– Советская ментальность. Нет, в приватных беседах все мои заслуги признают. Как-то спрашиваю у Тихонова: «Откуда вы берете свои идеи?» А он отвечает, что из бесед со мной. Кстати, Виктор Васильевич и позже при- знавал, что Олимпиаду в Калгари выиграли именно мы, а не он один. Но вот публично он об этом говорить не хочет. Так же было и после 1993 года. Тогда на праздничном ужине Петр Воробьев – а он входил в штаб команды – про- износил тост и отметил, что без моего вклада ничего бы у сборной не получилось. Думаю, что сейчас нескромно говорить о том времени, но уверяю вас, что вклад главного тренера в победу значительно меньше, чем он есть на самом деле. Но я ни разу не слышал из уст Бориса Михайлова публичную оценку моей работы.
– Тогда же вы познакомились и с Вячеславом Быковым?
– Да. Он всегда интересовался тонкостями. Как готовится команда к матчу, что при этом учитывается, какие методы надо применять. Еще тогда мы подумали о том, что неплохо бы поработать вместе. Вернулись к этому разговору через несколько лет. Он меня позвал в ЦСКА, хотя поводов уезжать из Швеции не было.
– Все с ним обговорили? А то получилось бы, как с Михайловым.
– Нет, Слава все прекрасно понимает. У него же тоже есть солидный опыт жизни в европей- ской стране. И он не будет умалчивать о том, что ты не один куешь победы. Один тренер никогда ничего не выигрывает.
– То есть конфликтов у вас не было.
– Вячеслав Быков всегда ведет себя предель- но корректно. Он никогда не говорит «я», а всегда «мы». Но в прессе я чаще вижу другое. Приводятся слова только главного тренера, только его фотографии публикуют. Конечно, мне это не очень приятно. Вот после чемпио- ната мира я сразу сказал Славе, что снова по вторяется ситуация, которую я проходил уже дважды. И кем меня сейчас считают? Агентом ФСБ?
– Скажу, что те, кто побывал в Канаде, все быстро поняли.
– Да, это так. Сейчас в хоккей пришли совершенно другие люди, которые хотят понять, как все устроено. Но вообще в российско-советских традициях принято выпячивать роль одного человека. Это во всех сферах деятельности. А ведь в нашем успехе в Квебеке мы с Быковым равноправные партнеры.
– Вячеслав Быков – гражданин Швейцарии, Игорь Захаркин – гражданин Швеции. Что вы принесли западного в эту чемпионскую команду?
– Мы сделали то, чего никогда не было в национальной сборной. У нас отсутствовало разделение. Не было такого, что вот тренеры, которые придумывают, а вот игроки, обязан- ные выполнять наши требования. Мы сразу оговорили: на чемпионат мира приехала одна команда. Но эта команда имеет немного специфические функции. Мы готовим, а они выходят на лед. Но вне рабочего времени все равны. Каждый высказывает свою точку зрения, не боясь никаких преследований. Вот в этом, кстати, и есть отличие западного менталитета от российского.
– И никакой обиды?
– Абсолютно. Есть профессиональное отношение, а есть личное. И как бы плохо, предпо- ложим, я к вам ни относился как к человеку, я вас уважаю как профессионала. И на общую работу это никак не влияет.
– Были ли какието серьезные столкновения с игроками этой сборной? Были ли конфликты? Всетаки у вас там люди довольно особенные попадались. Александр Овечкин, Илья Ковальчук, Сергей Зиновьев.
– Ни одного столкновения, ни одного конфликта. Мы вообще на этот раз немного иначе фор- мировали команду. Нам нужны были личнос- ти, способные в одиночку изменить ход игры. Правда, из всех хоккеистов, среди которых мы могли выбирать, настоящим победителем был лишь Сергей Федоров. Он единственный, кто что-то выиграл в карьере. Остальные, хоть и считаются талантливыми, нигде не побеж- дали. И нам было очень важно, чтобы Федоров приехал в сборную.
– В 1993 году лидерами были Быков и Хомутов. В 2008 году – Федоров?
– И Илья Ковальчук. Этот человек по своим личностным качествам – безусловный лидер. И он подчинил свое эго команде.
– А если бы пошел не туда, то и все бы пошли не туда?
– Ковальчук пошел бы туда, куда захотел, поверьте. Может быть, всех хоккеистов он бы за собой не увел, но часть бы пошла за ним. Но Илья работал ради команды. Итак, у нас получаются лидеры: Федоров, Ковальчук. К ним можно добавить Алексея Морозова и Сергея Зиновьева.
– Зиновьева?!
– Сергей – вещь в себе. Но при этом чрезвычайно интеллектуально развитый игрок. С огромным эго. Он очень недооценен в России. Роль его в успехе звена с Алексеем Морозовым и Данисом Зариповым просто исключительна.
– Это понятно. Но как вы с ним нашли общий язык? Немногим это удается.
– Сергей – очень умный человек. Очень просто разговаривать с человеком, которому знаешь, что сказать.
– Не знаю, видели ли вы… При вас появилось правило: по окончании тренировок хоккеисты собираются в тесный кружок и приветствуют друг друга. Зиновьев в этот кружок не вставал.
– Видел-видел. Но нужно понимать человека, нужно принимать его таким, какой он есть. Да, Сергей, может быть, менее активно поздравлял партнеров. Но все люди разные, у них отличный друг от друга темпера- мент. И мы это понимаем.
– Может быть, открою тайну, но мне приходилось разговаривать с игроками, которые работали с вами в ЦСКА или продолжают работать. Не все они вас любят. Да что там стесняться, многие просто ненавидят.
– Некоторые игроки боятся тренера. Мы хотим контакта, но спортсмены этого просто не пони- мают. Они постоянно ищут какие-то уловки, капканы. Не хотят понять, что тренеры делают. Их можно понять. Люди выросли при вертикали «тренер – игрок». Но это все от слабой образованности. Я сторонник того, чтобы любые конфликты, любые недоразумения улажива- лись в диалоге. Но они не идут на него.
– Вы едва ли не единственный тренер в суперлиге, у которого за плечами нет серьезной игровой карьеры.
– Утверждение, что хорошим тренером может стать только хороший хоккеист, типично для СССР и России. Считается, что тренер должен был сам играть на высоком уровне. И если он бывший хоккеист, да причем хороший, то к нему проявляют особенное уважение. Мне же кажется, что уважение должно быть основано не на былых заслугах перед хоккеем, а на компетенции тренера, его профессионализме. И это как раз принято на Западе. Тот же Сандлин никогда не играл в хоккей. А где играли Тарасов, Чернышев, Эпштейн?
– А у нас хоккеисты говорят: «Да что он понимает, он сам не играл!»
– А ведь это неправда, что психологию спортсмена может понять только тот, кто сам был спортсменом. Ничего специального в психоло- гии спортсмена нет, поверьте. Люди одинаково реагируют на экстремальные условия. Да и потом, я же говорю, что работаю в хоккее уже 20 лет. Мне приходилось сотрудничать с великими спортсменами. И помогать им. Например, я тесно работал с Вячеславом Фетисовым. Просто он об этом, наверное, предпочитает не вспоминать.
– А как вы ему помогли?
– Готовились к Олимпиаде в Калгари, это был 1988 год. У Вячеслава возникли огромные проблемы в игре. Он стал получать много ударов. Его, например, динамовцы стали постоянно припечатывать к бортам. Он не мог делать то, что получалось у него раньше лучше всего, – не шел длинный пас. Он злился. На этой почве у него даже возникли проблемы с желудком. Мне Виктор Тихонов предложил поговорить со Славой. Я пошел. Прихожу, а Фетисов в столовой чуть ли не вилками бросается в докторов. Но мы нашли общий язык. Это была самая важна работа – терапевтическая. Результат вы знаете. Команда выиграла золотые медали.